Кино про Иванова, Петрова, Сидорова… Алексеев – говорящая фамилия. Говорящая молча, поскольку безлика, обычна и незаметна.
Странное получилось кино.
Прошло четыре месяца после просмотра, а фильм продолжает бередить сознание, раздражает, заставляет писать этот текст. Причем не в первый раз. Две предыдущие рецензии публиковать не стал…
Кто такой Алексеев?
Тема «маленького человека», занимавшая классиков русской литературы и мэтров авторского кино второй половины прошлого века в последнее время как-то совсем сдулась. На фоне супергероев и суперзлодеев сложности жизни ничем не примечательного гражданина, философские аспекты этой самой жизни, блекнут и перестают быть интересными как зрителю, так и творцу. Да и что нового можно сказать на эту тему после Чехова, Достоевского, Андреева, Вампилова, Балаяна, Авербаха…?
Сегал сказал.
С его высказыванием можно соглашаться или нет, но равнодушным оно не оставляет. Меня так, поначалу, просто взбесило своей антигуманностью. Позиция безапелляционного судьи, занятая автором, вызывает законное возмущение: с какой стати? Кто ты такой, чтобы с таким высокомерным снисхождением относиться к жизни этого, вполне достойного, человека?
Поясню. Упрощённо.
Изначально, литература (мифы, эпосы, сказания и т.д.) непременно обращались к выдающимся личностям, реальным или вымышленным. И это понятно: неординарная жизнь, насыщенная событиями и свершениями даёт больше поводов поразмышлять над некими общими закономерностями бытия, позволяет говорить о них более выпукло, ярко. Следовательно – интересно для читателя. Потом пришло общественное осознание того, что жизнь ЛЮБОГО, самого обычного человека, если её рассмотреть под микроскопом, содержит в себе всё те же самые закономерности, а значит – может быть предметом искусства. Более того, события, происходящие в этой «маленькой» жизни - уменьшенные копии масштабных событий, а чувства, переживаемые «героем», ровно такие же, как и чувства любого другого человека, сколь бы социально велик он ни был. Иными словами, горечь бомжа, потерявшего однокомнатную квартиру не меньше горечи Наполеона, проигравшего Ватерлоо. Отсюда следует вывод, что любая жизнь достойна внимания в РАВНОЙ степени. Писатель становится как бы адвокатом «маленьких людей», призывая общество обратить на них внимании, удивиться глубине их трагедий и задуматься над вопросами более глубокими, нежели социальные.
Михаил Сегал в своём повествовании педалирует именно социальный аспект жизни человека. При этом, он ведёт разговор О ЖИЗНИ В ЦЕЛОМ, о её смысле, как бы пафосно это ни звучало. Кино же - про Алексеева. С самых первых кадров и на протяжении всей картины автор планомерно разворачивает перед зрителем историю НЕУДАЧНОЙ жизни, историю лузера. Это отношение автора к своему герою считывается однозначно. Он не показывает ни единого эпизода, где бы зритель «перевернул» сложившийся образ, восхитился героем, захотел соотнести себя с ним. Режиссёр демонстрирует ничтожество человека, не способного на ПОСТУПОК даже тогда, когда обстоятельства предполагают его совершение. При этом – это обычный человек. Не злодей больше обычного, не подлец больше обычного, не умный и не дурак, не талант, но и не полный бездарь… Он такой, каково подавляющее большинство людей. Наблюдая эпизоды его жизни, невольно проникаешься посылом режиссёра: не дай Бог прожить так самому! Финал, когда Алексеев вдруг осознаёт масштаб своего СОЦИАЛЬНОГО статуса, вырастает в собственных глазах и становится ОТ ЭТОГО счастливым, ставит жирную точку в характеристике персонажа. Дожив до седых волос, он так ничего и не понял. Всё, приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Вот этот-то приговор автора своему герою и раздражает больше всего. По сути – это приговор любому обычному человеку. Если ты не сделал в жизни что-то общественно значимое, не оставил след в истории (хотя бы своего города) – ты прожил жизнь зря. Слава, признание – единственное, ради чего стоит жить. Симпатии автора на стороне героини, подарившей пожилому Алексееву «игрушку». То, как он жаждал получить её в течении всей жизни, только усиливают отношение зрителя к герою, балансирующее на грани жалости и брезгливости.
Невольно возникает вопрос: неужели режиссёр настолько недалек, что считает социальную успешность мерилом смысла жизни? Не думаю. Но тогда почему такой финал? Если бы Алексеев, узнав открывшиеся факты, отнёсся к ним с иронией, достойной мудрого старика – да, это заставило бы меня, зрителя, по-другому взглянуть на якобы неудачную жизнь. Если бы вся интрига, открывающаяся в конце, сделалась явной в присутствии Алексеева, и он, осознав масштаб сделанного этой женщиной, соотнеся его с собственными поступками, на глазах зрителя сам бы переоценил всю свою жизнь – сочувствие зрителя было бы на его стороне. Зритель бы его «оправдал», поскольку любая жизнь априори оправдана, согласно гуманистическим идеалам.
Увы, режиссёр – не гуманист, он такой возможности зрителю не оставляет. Зато оставляет своего героя по дороге домой с блаженной улыбкой на лице… Жестоко.
Стоп. Но ведь в конечном итоге, я, зритель, «за» Алексеева. Собственно, об этом текст. Так что же получается? Вольно или невольно, но задача оказалась выполненной. Повторюсь: задачей рассказа о «маленьком человеке» может быть только ПЕРЕОЦЕНКА общепринятого взгляда на его жизнь, как на «маленькую». Иначе непонятно зачем это снимать, а уж тем более смотреть.
В режиссуре есть хрестоматийный закон: если постановщик, чересчур однозначно, тенденциозно и настойчиво декларирует в произведении свою позицию, то в зрителе (думающем) автоматически возникает отторжение, протест. Никто не любит, когда ему что-то навязывают. Моё (и не только моё) оправдание Алексеева вызвано оппонированием режиссёру… Что если Михаил Сегал сознательно использовал такой прием? Сделав акцент на социальной роли героя, он волей-неволей заставил зрителя задуматься о смысле этой самой роли, о тщетности мирской славы и успеха в самом широком понимании. Если я не ошибаюсь и это действительно так, то получился весьма необычный по режиссёрскому решению фильм. Метод «от противного». Автор как бы специально «подставился», чтобы возражая ему, зритель неизбежно сам «докрутил» предполагаемые смыслы.
Тогда становится понятной философия фильма, а художественный приём заслуживает аплодисментов. Конечно, картина не идеальна. Несколько схематичное построение диалогов в реалистичной манере повествования вызывают ощущение слабой игры молодых актёров. Жанровые завалы (в сцене знакомства с Тарковским фильм на некоторое время превращается в пародийное шоу) и некоторая надуманность самой сюжетообразующей ситуации не идёт на пользу целостности произведения. Однако яркость режиссёрской концепции (если, конечно, я не принимаю желаемое за действительное) покрывает эти огрехи с лихвой.
